IV

 

Восстановление дальнейших событий лучше  предоставить листам дела Тамары Дерунец с минимальными комментариями.

 

«При приземлении Дерунец вывихнула или  ушибла ноги. Парашюты были закопаны у места  приземления, рацию захоронили вблизи, в кустарниках.

 

Первые трое суток Дерунец и Жукова проживали  в  ближайшей от этого места деревне Кировка  Тимского  района  в  доме колхозницы Яковлевой  Марии  Осиповны.  С  помощью  девятнадцатилетней  дочери  Веры  они  перенесли рацию и закопали  в  саду». Отметим этот поступок. После ареста  Тамары арестуют и Веру, будут избивать на допросе.  Ничего не сказав оккупантам, она чудом избежит  смерти.

 

«Немецкая комендатура не разрешила Дерунец  и  Жуковой  находиться  в Тимском районе.  Это  обстоятельство  заставило  девушек предпринять  попытку  осесть  в  Мантуровском  районе  Курской  области…  (текст  пропущен  -  М.Т.)  …переселились  в  деревню  Роговое  и  примерно  неделю  прожили  у  колхозницы  Солгаловой  Александры  Давыдовны».  Эта  женщина  также  не  выдаст  разведчиц.

 

«Предатели из числа местных  жителей выдали врагу советских разведчиц. Допрошенный в 1945 году в  качестве  свидетеля колхозник Швецов  В.Н. по этому вопросу показал:

 

«А  когда  о  них  узнали  староста  управы  Трунов  А.Т., староста  …  (текст  пропущен  -  М.Т.)  Самыкин Р.С... и полицейский  Долгих?  С.С.,  отобрали рацию и направили в село Мантурово к немецкому  коменданту, и больше обе девушки  в  с. Роговое не возвращались».  Отметим и этот поспешный добровольный шаг названных трех «помощников» оккупантов, ведь район  был  занят немцами всего месяц тому  назад, а предатели уже предлагали  свои услуги.

 

«Примерно в середине августа  42  года Дерунец и Жукову из Мантурово через Новый Оскол доставили  в  поселок Алексеевка Воронежской  области, в котором в то время действовала контрразведывательная группа  подполковника Шеверьеши, входившая в состав разведывательного отряда, существовавшего при штабе  …(текст  пропущен  -  М.Т.)  2-й венгерской армии». После  войны, оценивая боевые действия  на  этом участке фронта, немецкие генералы напишут: «Стало известно,  что  венгерская, итальянская и румынская армии заняли позиции на  (текст  пропущен  -  М.Т.)  на юг от Воронежа. Этот факт мог, конечно, придать бодрости  немецким войскам: боевые качества  (текст  пропущен  -  М.Т.)  союзников никогда не пере­оценивались, а их жалкая техника не  могла способствовать повышению их  репутации». То есть воевали венгры  плохо, зато по части изощренных  пыток  и  издевательств над пленными,  по части насилия, зверств и уничтожения  мирного населения Воронежской, Белгородской, Курской областей  они были большие «мастера».

 

В первые дни передачи разведчиц  венграм Марию и Тамару  не били,  пытаясь перевербовать. Но  «Жукова сразу созналась, что является  советской разведчицей, выдала венграм  шифр, позывные и, изменив Родине, пошла на вербовку. По заданию венгров  Жукова как агент венгерской разведки на своей рации пере­давала советскому разведывательному органу дезинформационные  сведения, пытаясь заманить к врагу  других советских разведчиков».

 

«Первое время (в течение месяца  -  В. Д.) в Алексеевке Дерунец и  Жукова жили вместе на одной квартире... За ними наблюдал венгр Мендель». Спали девушки вместе на одной  кровати, Мендель, вооруженный пистолетом, устраивался на полу.

 

«Весь период пребывания в тылу  врага Дерунец вела себя смело, мужественно, как горячая патриотка Советского Союза. Она презирала врагов, верила  в  силу своего народа и в победу…  В деревне  Кировка  она убеждала Яковлеву и ее дочь, что «победа   будет за нами, немецкой власти все равно не будет». В поселке Алексеевка Дерунец открыто  проявляла свою ненависть к оккупантам, всячески  высмеивала  их, пела советские песни  и  частушки против венгров, устанавливала связи с советскими людьми... Подполковник Шеверьеши неоднократно  пытался  склонить Дерунец к измене Родине и  завербовать ее в пользу венгерской разведки, од­нако у него ничего не получилось. Когда Ше­верьеши стало известно, что Дерунец установила связь с каким-то русским человеком и завязывает  знакомства с офицерами венгерской армии, он арестовал Дерунец и подверг ее зверским избиениям и истязаниям».

 

После того, как Тамару увели, Жукова остава­лась на квартире, продолжая работать на врага.  Она стала носить платья  Тамары, Мендель перебрался к ней на кровать.

 

Из протокола допроса Нейдеши Калмана, бывшего католического священника 114 госпиталя 2-й венгерской армии:

 

«…Когда мы зашли в подвал, то я там увидел одну русскую девушку по имени Тамара, которую допрашивали через переводчика несколько сот­рудников группы Шеверьеши. ...Шеверьеши спро­сил переводчика, рассказывает ли Тамара о себе. Переводчик ответил отрицательно. Тогда Ше­верьеши ударил Тамару несколько раз рукой по ли­цу... В тот же день в послеобеденное время под­полковник Шеверьеши угостил  меня спиртными напитками, и мы вместе с ним пошли в подвал, где продолжали допрашивать Тамару…  Тамара ни в чем не сознавалась и ничего о себе не говорила. Тогда Шеверьеши начал ее избивать  резиновой палкой. Я…  также начал ее избивать  деревянной палкой, имевшейся  у  меня. Избивали ее в лежачем положении, так как от избиений стоять или си­деть не могла.... Спустились снова в подвал, ...где жандармы продолжали допрос Тамары, ...ее избивали резиновыми палками... Однако, несмотря на  то, что она была так сильно избита, она продолжала утверждать, что она не причастна ни к каким  диверсиям и не знает, кто из советских граждан  является диверсантом».

 

Из протокола допроса Банфельди Дьердя,  бывшего сотрудника карательного отряда венгерской контрразведки:

 

«Шеверьеши совместно с переводчиком Кравчик  приступили к допросу этой Тамары, и для до­проса ее пригласили меня и Урбана. Туда же к нам  пришел католический военный священник Нейде­ши Калман... Во время допроса Шеверьеши доби­вался от задержанной Тамары, с кем она была вы­брошена  на парашюте, с какими заданиями, для какой цели  заводила знакомства с венгерскими офицерами, где спрятала свой парашют... Допрос Тамары прерывался избиениями ее резиновой пал­кой. Устав от избиений, Шеверьеши давал указания  Урбану пытать ее беспрерывно... С этой целью  мы  увели  Тамару  в  подвал,  где  продолжали…  (текст  пропущен  -  М.Т.)  до  усталости.  От наших зверских избиений... все ее тело было в кровавых ранах, обнаженное  от  изорвавшейся на ней в клочки одежды. В заверше­ние мы ее посадили на пол и били по ногам. 

 

Будучи окончательно истерзана, Тамара толь­ко и назвала место, где она  спрятала парашют.  (Место Тамара назвала намеренно  неверное, в районе г. Старый Оскол.  -  В.Д.) После этого Ше­верьеши затребовал из штаба армии грузовую ав­томашину с шофером Салаи Йожефом, на которую посадили Тамару, и в моем сопровождении, Урбана, Шпирка и трех солдат мы поехали за пара­шютом. Шеверьеши также с нами ехал на своей легковой автомашине с шофером Майором Йозефом и переводчиком Кравчиком». Таким образом, одну истерзанную девушку сопровождали девять  палачей.

 

«По дороге в одной деревне мы остановились переночевать, где я вместе с Урбаном завели Та­мару в коровник-сарай, цепью привязали ее за од­ну ногу к кольцу стойла коров, и, таким образом, она, израненная, окровавленная, лежала на гряз­ном полу.

 

Выставив около сарая часового, мы, поужинав, легли спать. Ночью часовой разбудил меня и сообщил, что задержанная себя ведет беспокойно и что-то просит. Я в свою очередь разбудил Ше­верьеши и сообщил ему об этом. Последний меня прогнал спать и сам уснул.

 

Утром рано мы проснулись, приготовили авто­машины и затем пошли в сарай за задержанной Тамарой, посадив ее в автомашину всю мокрую от скотской мочи. Поехали дальше. По дороге ее пересадили в легковую автомашину. Не найдя пара­шюта, мы возвращались  обратно, и по дороге эта Тамара умерла, как видно, от заражения крови, так как ее тело было тогда почерневшим. ...(«Бан­фельди, самодовольно разглаживая  усы, заявил: «Ну, эта достаточно получила!»  -  из протокола допроса шофера Майора.) После этого мы ее зако­пали в небольшую ямку в 30 метрах от дороги, Ше­верьеши произвел фотографирование ее трупа, и мы возвратились в Алексеевку».

 

В течение 15 лет после мученической смерти Тамары Александра Семеновна  Дерунец будет считать дочь пропавшей без вести.

 

Следующая часть >>